В Таврической губернии в городе Алешках Днепровского уезда, почти на самом берегу Днепра приютился скромный Успенский женский монастырь с находящеюся в нем чудотворною Феодоровскою иконою Божией Матери. Означенная обитель официально признана таковою Святейшим Синодом 7-го июня 1896 года, но на самом деле основание ее и фактическое существование восходит к значительно более раннему времени. Этот, так сказать неофициальный период существования обители настолько полон, с одной стороны, всевозможных невзгод, лишений, скорбей и слез, а с другой, смиренной покорности и испытаниям, и твердого упования на великую милость Божию, веры и любви к святому делу со стороны ее основателей и устроителей, что нельзя не коснуться описания их.

В 1862 году, в предместье города Алешек, в так называемой «Алешковской Слободке» поселилось несколько благочестивых сестер. Руководительницей их была рясофорная монахиня Лебединского монастыря Киевской епархии дворянка Елизавета Нестеренкова (в миру Стефанида), прибывшая сюда вместе с двумя своими сестрами, - совершеннолетней Марией Митьковой (впоследствии игумения Нина) и несовершеннолетней Еленой Нестеренковой (в последствии - казначея монастыря монахиня Нона).

Проживая с ведома и разрешения Епархиального Начальства  и гражданских властей на участке земли, который впоследствии был назначен Алешковским Обществом для основания и устройства женской общины, в хатке местного писаря Ефрема Молчанова, сестры успешно стали заниматься обучением крестьянских детей и, в короткое время, заслужили себе расположение местных жителей. Скромная, безукоризненная жизнь этих сестер как в нравственном, так и в религиозном отношениях и примерное трудолюбие были причиною того, что к ним вскоре присоединилось еще несколько таких же женщин из окрестного населения, жаждавших тихой, уединенной жизни. Средствами существования этой небольшой общины служили труды ее членов. Сестры занимались рукоделием - вышивали плащаницы, хоругви, воздухи и прочие церковные облачения, заказы на которые получали из разных мест, при чем старшие обучали и руководили младшими. Летом работали в поле на арендуемых ими участках земли, сами сеяли и собственноручно убирали их.

Всматриваясь в тихую, трудолюбивую жизнь маленькой общины, жители пригородной Алешковской слободы пришли к мысли устроить здесь женский монастырь, а со временем воздвигнуть храм для удовлетворения религиозных нужд, тем более, что упомянутая слободка была в значительном расстоянии от единственного храма города Алешек - собора, посещение которого поэтому было для многих затруднительно, особенно в зимнее время. Эта мысль была высказана старшей из сестер общины монахине Елизавете, уже самой давно лелеявшей эту мысль, которая с вполне понятной радостью отнеслась к такому намерению, обещая со своей стороны и со стороны сестер не жалеть ни сил, ни средств для осуществления этого поистине святого и Богоугодного дела.

Местом для построения храма и предполагавшейся женской обители был предложен тот самый участок земли, на котором жили сестры и который принадлежал на правах общинного владения писарю Ефрему Молчанову. Участок этот мерою в 2 десят. 2301 кв. саж. охотно был уступлен для означенной цели Молчановым, одним из первых подавшим мысль основать обитель и устроить храм. С течением времени, а именно в 1868 году 20 октября приговором государственных крестьян Алешковского сельского общества за № 61 означенный участок окончательно отведен под устройство женской обители. В таком смысле государственные крестьяне Алешковской слободы совместно с прочими сословиями гор. Алешек обязывались на отведенном участке земли поставить в память тысячелетия Монарших милостей Русскому народу двухпрестольную церковь в честь Успения Божией Матери с приделом во имя св. Бл. В. Князя Александра Невского вместимостью приблизительно на пятьсот человек, причем общество выражало искреннее желание иметь при этом храме женскую обитель со школою для обучения поселянских детей.

К прошению о сем присовокуплялось, что на означенный предмет обществом уже собраны пожертвования деньгами и материалом до четырех тысяч руб., а вместе с тем испрашивалась из Консистории сборная на построение храма книга по Таврической епархии. Подобное ходатайство было отправлено в Таврическую Палату Государственных Имуществ, которая на оное ответила в утвердительном смысле, предложив при этом Алешковскому обществу выбрать один из т.н. нормальных чертежей для построения храма.

Епархиальное Начальство также очень сочувственно отнеслось к упомянутому ходатайству, но исходя из того соображения, что проектируемая женская обитель не имеет никаких гарантий для своего материального обеспечения, в силу действующих законоположений, отказало в разрешении открыть обитель, хотя признавало существование ее весьма желательным, особенно в виду того, что в Таврической епархии не было еще ни одного женского монастыря. Поэтому Епархиальное Начальство разрешило только пока постройку храма и выдало для этой цели сборную книгу по Таврической епархии, послав в вышеуказанном смысле доклад в Святейший Синод. Святейший Синод в указе от 18-го ноября 1864 года на имя Преосвященного Алексия утвердил ходатайство об устройстве в пригородной Алешковской слободке храма в честь св. Бл. В. Князя Александра Невского, по вопросу же учреждения женской обители предложил Епархиальному Начальству снова «войти с ходатайством в Святейший Синод, но не прежде, как положительно определятся средства для ее устройства и для постоянного ее поддержания.

Этот указ был первым испытанием для молодой общины посвятивших себя на служение Богу и неусыпные труды сестер. Где было достать средств для устроения обители? Где было найти таких благочестивых благотворителей, которые могли бы обеспечить ее существование? Сами сестры лично для себя не нуждались ни в чем, добывая пропитание делами рук своих, но закон при открытии монастыря непременно требовал гарантии материальных средств, а их то и не было. Но сестры не упали духом, а твердо уповая на милость Божию и веруя в торжество своего святого дела, со всей энергией принялись за изыскание средств к открытию обители. Имея в виду, что средства к постройке храма во имя Успения Божией Матери почти гарантированы как имеющимся у Алешковского общества капиталом и строительным  материалом с одной стороны, так и поступающими пожертвованиями на этот предмет по сборной книге с другой стороны, а равно и некоторыми бесплатными трудами жителей по устройству храма (подвоз камня, извести, леса), сестры, и в особенности старшая из них монахиня Елизавета, все свои силы и небольшие средства стали теперь направлять к устройству обители. Сестры надеялись, что если у них будет хотя небольшой корпус для келий и небольшая церковь, то найдутся добрые благочестивые люди, которые помогут им в обеспечении обители, как того требуют действующие законы. Старания смиренных жен увенчались скоро успехом.

В непродолжительное сравнительно время с помощью пожертвований некоторых лиц, а главным образом своих собственных средств, сестры успели устроить дело так, что в мае 1868 года монахиня Елизавета телеграммою донесла Преосвященному Таврическому Гурию о том, что община имеет достаточные средства на постройку обители и домовой церкви во имя святителя Николая Чудотворца, и попросила у Владыки благословения на начатие построек, на что и получила 28 мая того же 1868 года от Его Преосвященства телеграмму за № 981 следующего содержания: «Господь да благословит Ваше доброе дело успешным окончанием. Началом Вы меня утешаете. Епископ Гурий».

Обрадованные сестры со слезами радости принесли благодарение Богу и еще с большей энергией приступили к осуществлению заветных своих целей - выстроили хотя простой и недорогой, но довольно поместительный корпус в 10 келий, пристроили к нему домовую церковь во имя святителя Николая на незабвенную память в Бозе почившего цесаревича Николая Александровича, приобрели необходимую церковную утварь и менее, чем через год, а именно 14-го марта 1869 года просили Владыку Гурия разрешить освящение означенного храма.

Но Богу угодно было послать еще много скорбей смиренным труженицам прежде, чем они достигли той цели, к которой стремились всем своим сердцем и всеми своими помышлениями. Господь как бы хотел невзгодами испытать их твердость, а бедствиями, поношениями и скорбями укрепить их в будущем их служении Ему в звании инокинь. Стали распространяться всевозможные клеветы на смиренных сестер. В роде того, что они не только не помогают делу построения Успенского храма, но и отбивают от этого дела жертвователей и даже пользуются при возведении своих построек материалом, заготовленным для храма. Злые человеческие глаголы касались даже самой нравственности безответной женской общины. Епархиальное Начальство, если не совсем, то отчасти поверило этим наветам и пунктом 4-м определения своего коснулось и женской общины в лице монахини Елизаветы. «Начатую Нестеренковой, говорилось в этом пункте, постройку корпусов для келий будущей общины женской, как Епархиальным Начальством не разрешенную, воспретить ей продолжать». Из этого воспрещения видно, вышеприведенная телеграмма Преосвященного Гурия Консисторией или была упущена из виду, или считалась недостаточным разрешением для постройки обители. Дальнейшая деятельность женской общины была т.о. заподозрена и приостановлена.

Но этим еще не кончились скорби сестер. По новым ложным доносам монахиня Елизавета была обвинена в непокорности Епархиальному Начальству, и со стороны последнего последовало распоряжение о выселении ее из пределов Таврической епархии, в каковом смысле Консистория и отнеслась к гражданским властям. По-видимому с такой энергией и усилиями начатое дело основания женской обители должно было окончательно погибнуть, так как главная руководительница ее удалялась не только из Алешек, но и вообще из Таврической губернии. Но посылавший испытания Господь послал и защиту любящим святое дело Его. Гражданская администрация в лице уездной полиции и самого Начальника губернии решительно отказалась исполнить предписание Консистории, не находя в жизни и поступках монахини Елизаветы не только ничего такого, за что могла бы она быть подвергнута такой суровой каре, но и вообще ничего предосудительного с точки зрения гражданских властей. Мало того, в рапорте Днепровского уездного исправника Таврическому Губернатору на запрос его от 26 ноября 1870 года за №8168, деятельность монахини Елизаветы и ее небольшой общины выставлялась с очень выгодной стороны.

Но едва благополучно окончилось одно испытание, как судьба послала монахине Елизавете с сестрами другое. Выше было сказано, что земля, отведенная под общину приговором Алешковского сельского общества от 20 октября 1868 года, принадлежала первоначально на правах общинного владения писарю этого общества Ефрему Молчанову, под условием сделать его полной собственностью, если он в течение семи лет разведет на ней сад. За неисполнением этого условия Алешковское общество, отобравши означенную землю от Молчанова, утвердило ее указанным выше приговором за монахиней Елизаветой для постройки здесь зданий под проектируемую обитель. Воспользовавшись неблагоприятно сложившимися для Нестеренковой обстоятельствами, Молчанов заявил свое право на владение этим участком, а следовательно и возведенными на нем общиной постройками. Как ни странна была претензия Молчанова, тем не менее пришлось начать судебный процесс, который прошел все инстанции включительно до Сената, утвердившего указом своим от 13-го декабря 1878 года спорный участок земли за монахиней Елизаветой.

Приблизительно около этого времени маленькой женской общине стали благоприятствовать обстоятельства и с другой стороны. Увлеченные непоколебимым мужеством в перенесении невзгод и стойкостью в деле достижения своей святой цели основать женскую обитель, две помещицы Таврической губернии - родные сестры Матрона Тимофеевна Бутович и Мария Тимофеевна Тищенко, решили своими пожертвованиями устранить последнее препятствие к открытию обители. Первая из них предложила принести в дар для обеспечения обители сто двадцать десятин земли при селе Могильном, Днепровского уезда, а вторая, в тех же видах, жертвовала в качестве неприкосновенного капитала 10,000 руб.с., назначая проценты с них на содержание обители. Так как по существующим законоположениям недвижимые имущества и капиталы, жертвуемые в пользу церквей и обителей, могут быть приняты последними только с Высочайшего соизволения, то теперь снова возникли хлопоты, но на этот раз уже не горестные, а вожделенно-радостные.

Монахиня Елизавета сообщает о пожертвованиях Таврическому Епархиальному Начальству. Просит его ходатайствовать перед Святейшим Синодом об открытии уже обеспеченной теперь общины, едет сама в Петербург, чтобы здесь скорее подвинуть дело Высочайшего соизволения и т.д. Уже все было готово к тому, чтобы долголетние скорби и труды с непоколебимой верой в незримую помощь Всевышнего увенчались, наконец, полным успехом! Но Господу Богу благоугодно было в неисповедимых путях Его Божественного Промысла послать смиренной общине и еще новые испытания. Среди забот и хлопот инокиню Елизавету постиг тяжелый недуг - горячка, которого не перенес утомленный страданиями организм - монахиня Елизавета 31 декабря 1882 года скончалась, так и не дожив до торжества святой идеи, - до официального открытия женской обители. Да и самое торжество это, как мы увидим далее, не так то скоро еще и наступило. Всевышнему угодно было осиротелую семью сестер ново-открываемой обители подвергнуть еще одному тяжелому испытанию, как бы для того, чтобы было видно, насколько будут тверды в несчастье сестры по смерти воспитавшей их среди скорбей инокини Елизаветы.

Выше было сказано, что участок земли, на котором находились постройки описываемой общины, был укреплен и приговором Алешковского сельского общества и решением Сената за монахиней Елизаветой Нестеренковой. Это обстоятельство, после ее кончины, подало мысль родному брату ее, псаломщику Полтавской епархии, как прямому наследнику, предъявить право на означенный участок и возведенные на нем постройки. Это ему было тем легче устроить, что после умершей не оказалось оформленного законным порядком духовного завещания. Между тем указанная земля и постройки на ней не составляли личного имущества покойной, а были приобретены и устроены совокупными трудами всей небольшой общины, каждая из членов которой влагала в общее дело всю свою душу и все свои силы. Таким образом, это имущество было общим достоянием всей общины, и если право и документы совершалось только на одну покойную монахиню Елизавету, то только потому, что она фактически считалась старшей между сестрами, но и в этом своем положении она представляла собой все же опять таки всю общину.

Конечно, это все было известно брату покойной, псаломщику Александру Нестеренкову, но тем не менее он, предъявив свои права на мнимое наследство, утвердился в нем в охранительном порядке, а чтобы сделать более затруднительным возвращение означенного наследства опять общине, чего он, конечно, вполне основательно опасался, запродал его местному протоиерею Щекину с правами арендного пользования имуществом впредь до окончательного утверждения его за наследником. Арендатор стал распоряжаться имуществом, как своей собственностью, - многое из движимого имущества распродал, а сестер общины оставил жить как бы из милости в одной небольшой лачужке. Общине снова пришлось отстаивать свое приобретенное в буквальном смысле потом и кровью имущество.

По смерти монахини Елизаветы, старшими в общине остались ее родственницы и ближайшие помощницы: Мария Митькова и Елена Нестеренкова. На них то теперь и легла вся тяжесть предстоящего дела. Той опытности, которую имела покойная, у них, конечно, не было, но зато была та же твердость духа и непоколебимая вера в Бога, в которых воспитала их покойная руководительница. Совсем уже подготовленное дело официального открытия обители теперь опять затянулось новым судебным процессом, который, как и прежний, прошел все инстанции, кончая Сенатом, и снова кончился в пользу многострадальной общины. Таким образом, первые самостоятельные шаги новых руководительниц описываемой общины были далеко неутешительны. Скольких волнений, тревог, забот и денежных средств, при полной скудости последних, стоило судебное дело, длившееся целых десять лет, представляем судить самим читателям. Судебный процесс начался в 1885-ом году, - разбирался Херсонским окружным судом, дважды Одесской судебной Палатой, дважды Сенатом и закончен в Киевской судебной палате указанным в тексте решением 17 мая 1895 года. Но горькое положение общины, вызванное указанным процессом, усугублялось еще тем обстоятельством, что этот процесс являлся формальной преградой к  открытию женской обители, не смотря на то, что средства к ее обеспечению уже были готовы.

Впрочем, со вступлением на Таврическую кафедру Преосвященного Мартиниана у сестер явился светлый луч надежды на скорое осуществление своей заветной мечты. Новый Архипастырь, при посещении им гор. Алешек в 1889 году, ознакомившись с историей возникновения у Алешковского общества мысли устроить храм и при нем женскую обитель, с неудачами при постройке первого и теми препятствиями и затруднениями, которые пережила вторая, решил безотлагательно привести дело к вожделенному концу. В этих видах благостный Владыка прежде всего решил открыть Богослужение в домовой церкви св. Николая Чудотворца, которая находилась при общинном корпусе. После значительного ремонта как самого корпуса, так и храма, произведенного летом 1890 года инженером Маршаликовым, незадолго до этого поселившегося на Алешковской слободке и деятельно содействовавшим делу устроения обители, от Преосвященного Мартиниана последовал 7-го сентября того же года указ об освящении Никольской церкви, что и было исполнено благочинным и причтом местного собора 14 октября.

Итак в храме, тридцать один год стоявшем неосвященным, наконец, началась, так давно желанная Божественная служба! Трудно представить ту радость, тот восторг, то умиление, которые почувствовали многострадальные сестры, а вместе с ними и все те, кому было дорого их дело, когда раздался первый удар колокола! Это был момент высшего духовного торжества, момент умилительных слез, момент, который, без сомнения, сделался навсегда памятным для всех тех, кто его ждал и кто его пережил! Этот момент, кроме того, являлся как бы началом того уже недалекого конца, к которому направлены были все помышления скромной общины. И, действительно, конец уже был близок. Видя сочувственное отношение Епархиального Начальства к делу открытия женской обители, упомянутые ранее сестры - благотворительницы Бутович и Тищенко в том же 1890 году осуществили давнишнее свое желание пожертвовать в пользу обители: первая - землю в количестве 120 десятин, ценою в 13,200 руб., а вторая капитал в 10,000 руб.с., и хотя Высочайшее соизволение на принятие их пожертвований последовало только по окончании судебного процесса, тем не менее, как процентами с капитала, так и землей обитель пользовалась со времени фактического пожертвования. Пожертвования сестер благотворительниц последовали в сентябре 1890 года. Тогда же ими были представлены и все необходимые при этом документы, закреплявшие указанные пожертвования за имеющеюся открыться женской обителью.

Между тем стало ясно, каким великим благодеянием явился ново-освященный храм при женской общине. Все те жители слободки, которые по дальности расстояния и плохому сообщению в осеннее и зимнее время были почти лишены возможности посещать свой единственный соборный храм, теперь беспрепятственно могли удовлетворять своим религиозным потребностям. Небольшой храм, вмещавший не более трех сот молящихся, был постоянно переполнен, так что через два месяца, а именно в декабре 1890 года, сделалось возможным назначить к нему особого священника, вместо временно отправлявшего в нем Богослужение соборного причта. К концу первого года оказалось, что новый храм не только может содержать особого священника и покрывать расходы, но еще и имеет и излишек в средствах, коих оказалось за означенный год около 1,000 р.

Таким образом, настала пора, когда все обстоятельства благоприятствовали формальному открытию обители, почему Преосвященнейший Мартиниан не замедлил по этому вопросу войти с ходатайством в Святейший Правительствующий Синод. В своем докладе от 28 ноября 1891 года за № 5247 Владыка выставил следующие незыблемые основания к удовлетворению ходатайства. «В виду того, говорилось в этом докладе, что а) учреждение монастырской женской обители близ гор. Алешек на так называемой Алешковской слободке, составляя давнее желание Алешковского общества, не приведено прежде в исполнение исключительно за неимением наличных средств на устройство и содержание оной, как то выражено в указе Святейшего Синода, коим отрицательно разрешилось первоначальное ходатайство по настоящему делу; б) что желание это и доселе не только не угасло в среде Алешковского общества, которое готово принять участие в построении для обители особой церкви во имя Успения Божией Матери, но и сделалось общим желанием стороннего православного народа ближних и дальних мест, из которых в первый же год по открытии Богослужения в домовой временной церкви на означенной слободке привлекаются в оную богомольцы в значительном количестве, как место ново-созидаемой обители в надежде на скорое открытие таковой; в) что в настоящее время к открытию обители устранены затруднения со стороны материальных средств, так как для обители имеется довольно вместительный корпус с домовой церковью, а равно имеются средства обеспечения оной, заключающиеся в жертвуемых 120 десятин земли и в 10 т.руб. капитала, и кроме того более или менее определились, как показал годичный опыт, вполне достаточные на содержание церкви и священника средства от приношений богомольцев; г) что открытие в означенном месте обители, удовлетворяя религиозному чувству православных обитателей всего северного края епархии, где нет ни одного женского монастыря, принесет особенную пользу Алешковскому крестьянскому населению, так как при обители будет открыта школа для обучения с элементарным обучением грамотности, рукоделию и садоводству крестьянских девочек; д) что о построении особой церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы при здании предполагаемой общины предпринята заботливость Епархиального Начальства, - я долгом поставляю благопопечительнейше представить выше прописанное на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода и смиреннейше ходатайствовать пред оным о разрешении открыть в предместье г. Алешек общежительную женскую обитель с наименованием таковой Алешковскою Успенскою женскою общиною и с таким числом сестер, какое соразмерно будет со средствами общины, и б) об испрошении Высочайшего соизволения на укрепление жертвуемой в количестве 120 д. земли, на которую прилагаются при сем же документы».

После приведенных оснований к открытию женской обители, кажется, не оставалось более места сомнению в благоприятном исходе указанного ходатайства перед Святейшим Синодом, а между тем оно еще долго оставалось без удовлетворения. Причиной такой задержки был судебный процесс с мнимым наследником покойной монахини Елизаветы и протоиереем Щекиным, которому он недобросовестно запродал фактически принадлежавшее всей общине имущество. Запутанность этого судебного дела приводила сестер общины в крайнюю скорбь, и Епархиальное Начальство, входя в их положение,  советовало даже им покончить с претендентами на имущество общины миром, уплатив последним 2 тысячи руб., которые предлагало заимообразно взять из сумм собора гор. Алешек. Сестры уже соглашались на это предложение, но Господь не попустил восторжествовать неправде. Благодаря энергичной защите одного присяжного поверенного процесс, наконец, был закончен полным торжеством общины, как о том было сказано выше.

Это было уже последнее испытание в длительном ряде подобных. После благополучного исхода процесса разрешение на формальное открытие обители не замедлило прийти из Петербурга. 7-го июня 1896 года последовал указ Святейшего Синода Высокопреосвященному Архиепископу Мартиниану о немедленном открытии «в предместье гор. Алешек Днепровского уезда Таврической епархии женской общины с наименованием ее Успенскою и с таким числом сестер, какое община в состоянии будет содержать на свои средства». Вместе с сим данный указ обязывал «побудить начальство общины к открытию при ней школы для обучения девочек окрестного населения». Вслед за сим последовал из Святейшего Синода новый указ с извещением о Высочайшем от 29-го июня 1896 года соизволении на принятие от г-ж Бутович и Тищенко пожертвований в обеспечение вновь открытой обители. Указ этот за № 3457 получен 2-го августа 1896 года.

С официальным признанием фактически давно уже существовавшей женской Успенской общины, жизнь ее вступает в новый счастливый период, - период, по прежнему полный забот и трудов, но уже лишенный тех скорбей, слез и невзгод, какими характеризовалось все время ее предшествующего существования. Теперь вся энергия общины, расходовавшаяся прежде почти исключительно на борьбу с внешними препятствиями, угрожавшими самому ее существованию, были направлены всецело на дело внутреннего ее устройства, и, главным образом, на дело строительства вообще, и церковного по преимуществу. Более чем скромная в своих материальных средствах обитель за первые же десять лет однако успела с помощью добрых людей создать несколько поместительных и даже великолепных храмов, построить несколько капитальных корпусов для келий и служб, обзавестись в достаточной мере живым и движимым инвентарем, возвести вокруг монастыря прочную каменную стену с башнями, выстроить школу приблизительно на шестьдесят девочек с помещением для учительницы, приобрести, частью на свои средства, частью на средства благотворителей, новые участки земли на Алешковской слободке и т.д. Господь явно награждал многострадальную общину за те слезы, которые за долгое время она проливала, посылая ей жертвователей и благотворителей.

Особенно успешно пошли постройки с назначением в монастырь для совершения в нем Богослужения и помощи в экономических делах обители игумена Антония. Обладая большой практической опытностью, вынесенною им при прохождении в течении многих лет звания эконома в разных монастырях, о. Антоний как бы родился для того, чтобы строить, созидать и привлекать для   этой цели пожертвования. Первой мыслью ново-открываемой общины было приступить к постройке главного храма в честь Успения Божией Матери, неудачная попытка к чему произошла еще тридцать лет назад. Фундамент был еще цел, но уже не отвечал по своим размерам тем условиям, в каких обитель находилась теперь. Тогда храм рассчитан был только на 500 молящихся, и самое место закладки было выбрано не совсем удачно. Теперь уже требовался значительно более вместительный храм, соответственно значительному за истекший период приросту населения. Таково же было и желание архипастыря, заставлявшего спешить с означенной постройкой Успенского храма, без которого и самое название общины «Успенскою» было как бы не совсем точным. 

И вот 22 октября 1896 года самим Высокопреосвященным Мартинианом была совершена закладка Успенского собора обители вместимостью 2,500 человек. В тот же день начальница общины Мария и ее ближайшая сотрудница и сестра Елена были Владыкою пострижены в рясофорные монахини. Успенский храм строился в течение пяти лет и был освящен в 1901 году Епископом Таврическим Николаем. Храм вышел грандиозным с прекрасным дубовым резным в три яруса иконостасом и высокой колокольней, на которой находилось шесть  мелодичного звона колоколов. Одновременно с закладкой Успенского собора были начаты постройки зданий для школы и трапезной. Первая была закончена летом 1898 года и открыта в сентябре того же года. Количество учащихся колебалось в ней от 40 - 60 девочек при одной учительнице. Во время производства постройки трапезной юная обитель была обрадована посещением ее осенью 1899 года только что прибывшим из Америки на Таврическую кафедру Преосвященным Николаем (в последующем Архиепископ Варшавский и Привислинский). Владыка  живо интересовался всеми возводимыми постройками, обещал освящать сам Успенский храм и постриг 22 сентября рясофорных сестер Марию и Елену в мантийные монахини, при чем настоятельница получила имя Нины, а сестра ее и сотрудница Елена имя Ноны. При осмотре постройки трапезной Владыка Николай выразил желание чтобы и при ней был храм во имя Равноапостольной Нины, Просветительницы Грузии, небесной покровительницы первой настоятельницы новой обители. К осуществлению означенного желания Архипастыря было приступлено тотчас же, и через год, а именно 24 ноября 1900 года, новая церковь была освящена.

Немного ранее того, в том же 1900 году указом от 14 февраля, Успенская женская община была переименована в Успенский общежительный монастырь, а следом за этим 19 марта настоятельница монастыря монахиня Нина была вызвана в епархиальный город и здесь Преосвященным Николаем возведена в сан игумении со вручением ей игуменского жезла и иконы Божией Матери Троеручицы. С открытием Богослужения в новом прекрасном Успенском соборе у правления монастыря естественно явилась мысль перестроить, или даже, в виду его значительной ветхости, заново возвести Николаевский храм, а вместе с тем и находящийся при нем корпус с келиями также заменить новым. Это было тем более необходимо, что как самый храм, так и корпус были далеко не фундаментальны, а представляли обыкновенную бедную днепровскую постройку из камыша и глины. Подобные здания с вновь возведенными красивыми постройками уже не гармонировали. И вот с разрешения Епархиального Начальства 2-го мая 1904 года началась новая постройка Николаевского храма, а при нем и нового игуменского корпуса.  Создание этой постройки составляло почти исключительно дело рук двух лиц: все той же, несколько раз ранее упоминаемой благодетельницы монастыря М.Т. Тищенко, вложившей в это дело более 30,000 руб., и приводившего в исполнение ее благие начинания игумена Антония. Новый храм Святителя Николая был успешно закончен в 1906 году и освящен 21 сентября того же года прибывшим за год перед этим из Казани на Таврическую кафедру Преосвященнейшим Алексием.

В этом же храме Господу Богу и благоугодно было явить величайшую Свою милость скромной обители. Как бы в награду за все скорби многострадальных, но не потерявших ни на единый момент своего твердого упования на Всеблагого Бога сестер, Пресвятая Матерь Спасителя грешного мира сего прославила смиренный, в честь и славу Ее основанный, монастырь явлением чудесных знамений от Святого Лика Своего на иконе, именуемой Феодоровской.

История этой великой Святыни такова. Покойная монахиня Елизавета в 1878 году вместе со своей сестрой Еленой приехала в Петербург по делу об открытии Успенской обители. Здесь они прожили около 2-х месяцев вблизи Казанского собора у одной благочестивой вдовы Евдокии Ивановны Яковлевой. У нее же сестры познакомились с петербургским купцом Спиридоном Ивановичем (фамилия неизвестна), который был родственником этой вдовы. Спиридон Иванович изъявил желание пожертвовать в обитель Феодоровскую икону Божией Матери, каковое пожертвование, конечно, с радостью и благодарностью было принято.

По приезде сестер из Петербурга эта святыня была поставлена в неосвященном еще тогда Николаевском храме возле жертвенника. Когда Николаевский храм был возобновлен, то икона сия была поставлена не в алтаре, а по левую сторону иконостаса в колонне. Здесь то Небесная Владычица и прославила Свой Пречестной Лик первым чудесным знамением.

Обстоятельства этого первого чуда следующие. 13-го июня 1908 года прибыл в Успенскую женскую обитель крестьянин Воронежской губернии Нижне-Девицкого уезда Туровской волости с. Турова Трофим Зеленин. Это был калека с сухой левой рукой, припадками падучей и постоянным трясением головы. Когда-то он был бравым солдатом, но разорвавшаяся около него бомба в одном из сражений во время русско-японской войны сильно контузила его в голову, а осколок бомбы искалечил его руку, сделав совершенно неспособным к физическому труду. Молодой еще человек сильно тяготился своим убожеством и не раз с болезненным стоном души своей обращался к Усердной Заступнице страждущих. В одну из ночей калеке было видение. К нему подходила в великолепных одеяниях с венцом на голове женщина и, простирая над ним руку, приказывала идти в Таврическую губернию города Алешки, в находящийся там монастырь, обещая только там даровать ему исцеление. Сон этот повторился еще два раза, при чем в последний раз Царственная Женщина имела в руках икону Божией Матери, Лик которой точно запечатлелся в уме Зеленина. «Только там, где Я сказала тебе, и только у этой иконы ты получишь исцеление», - еще раз услышал калека.

Внимая призывающему голосу, несчастный солдат, оставленный незадолго перед этим и своей семьей (у него была жена и двое малолетних детей), кое-как, Христовым именем, добрался до Таврической губернии, а потом и до города Алешек, где и нашел описываемый нами монастырь. Об этом городе больной ранее никогда не слышал. Это было 13 июня 1908 года. Здесь больной зашел в Успенский собор, в котором в летнее время монастырь совершает Богослужение. Простояв литургию, страждущий тщательно осмотрел все иконы этого храма, но не нашел той, которая являлась ему во сне. Выйди из церкви, калека спросил одну из сестер монастыря, есть ли другие церкви в обители? Та указала ему на соседний храм св. Николая Чудотворца, куда и провела его вместе с другой монахиней (упоминаемые монахини - сестра Митродора и казначея Нонна). Войдя в Николаевский храм больной тотчас же увидел на колонне против входных дверей являвшуюся ему во сне икону Божией Матери. Сестры поддержали затрепетавшего калеку, а немного спустя, по его просьбе, пригласили чередного иеромонаха отслужить перед поразившей его иконой молебен. Икона эта была той самой, которая 30 лет тому назад была пожертвована в Петербурге монахине Елизавете боголюбивым купцом Спиридоном Ивановичем. Лик ее был копией с чудотворной Костромской Феодоровской иконы Божией Матери, родовой святыни царствующего Дома Русских Государей Романовых.

В тот же день больной был в монастыре у исповеди, а на другой день утром пришел в Успенский храм к литургии для принятия Святых Таин. За богослужением перед Херувимской песнью с ним произошел припадок падучей, на этот раз особенно жестокий, так что больной пришел в себя только к пению причастного стиха. Совершенно слабый он сподобился приобщиться, а по окончании службы снова попросил отслужить молебен перед Феодоровской иконой Божией Матери. Молитва укрепила его настолько, что он стал понемногу двигать своей искалеченной рукой, а к вечеру того же дня действовал ею уже совершенно свободно. Трясение головы также прекратилось, а частые припадки эпилепсии более не повторялись. Выздоровевший бодро прожил две недели в обители и, по снятии хлопотливых и неизбежных при этом допросов, возвратился на свою родину, где здравствовал и работал многие годы.

Вслед за этим поразительным чудом последовал целый ряд новых чудес, которые все тщательно проверены и, подтвержденные свидетельскими показаниями лиц, вполне заслуживающих по своим нравственным качествам полного доверия, записаны в особо ведущейся обителью книге.

Еще 25-го июня 1909 года чудесные знамения, совершающиеся от Феодоровской иконы Божией Матери, побудили Таврического Преосвященного Алексия донести об этих радостных событиях Святейшему Синоду, на каковое донесение последовал на имя Владыки Указ, который мы приводим здесь полностью.

Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода, Преосвященному Алексию, Епископу Таврическому и Симферопольскому.

По Указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: донесение Вашего Преосвященства, от 25 июня сего года за № 5025, с экстрактом из консисторского производства по поводу чудесных знамений от Феодоровской иконы Божией Матери, находящейся в Алешковском Успенском женском монастыре. Приказали: рассмотрев настоящее дело и с радостию приемля весть о знамениях милости Божией, явленных верующим, по молитвам перед Феодоровской иконой Божией Матери, находящейся в Алешковском Успенском женском монастыре, Святейший Синод воздает за сие славу и благодарение Господу Богу и Пречистой Богоматери и поручает Вашему Преосвященству, дабы не изгладились в памяти потомства явленные пред названною иконою чудесные знамения, сделать распоряжение о введении в названной обители тщательной записи всех таковых знамений, о чем и послать Вашему Преосвященству Указ. Ноября 11 дня 1909 года, № 15191.

Итак, юнейший по времени своего существования и, едва ли не ошибемся, если скажем, многострадальнейший из всех святых обителей Таврической губернии, скромнейший к тому же и по своему географическому положению и материальному обеспечению монастырь Божиею благодатию через прославление Феодоровской иконы Божией Матери удостоился быть первым!

В настоящее время монастырь, в благоговейном умилении за ниспосланные знамения от Феодоровской чудотворной иконы Божией Матери, приступает к сооружению в честь и славу Владычицы небесной храма на хуторище, пожерствованном г-жей Бутович. Малы средства обители, но вера в постоянную помощь Божию и надежда на поддержку добрых людей, без сомнения, приведет в скором времени это благое намерение к вожделенному концу.

Свящ. И. Воскресенский.

1910 г.